-Что происходит? Твои мысли бегут милю в минуту. - Он смотрит вниз на меня, протягивая руку, чтобы забрать пустой стакан.

Я начинаю качать головой, но Хардин настаивает:

- Нет, нет, ты должна мне сказать.

-Мы можем выйти на улицу? - Я поворачиваюсь к двери патио, пытаясь дать ему понять, что хочу поговорить наедине. Мы должны, вероятно, возвратиться в Сиэтл, чтобы обсудить этот беспорядок. Или дальше. Дальше хорошо.

-Снаружи? Почему?

-Я хочу поговорить с тобой о чем-то. Конфиденциально.

-Хорошо, конечно.

Я делаю шаг перед ним, чтобы сохранить равновесие. Если я выйду, первая на улицу, то у меня может быть шанс повести разговор. Если я начну разговор, то у меня может быть лучший шанс, чтобы не позволять Хардину завершить разговор войной. Возможно. Я не убираю руку от Хардина и чувствую, что его пальцы ласкают мои. Вокруг очень тихо - только мягкий отголосок храпа, заснувшего Кена, и низкий рокот посудомоечной машины на кухне. Когда мы выходим на веранду, все звуки исчезают, и я остаюсь одна наедине со звуком своих хаотических мыслей и низким урчанием Хардина. Я благодарна за любую песню, которая спокойно заполняет воздух, но это недостаточно и помогает мне сосредоточиться на чем-то за пределами разговора, который, несомненно, состоится. Если я удачлива, у меня будет несколько минут, чтобы объяснить мое решение, прежде чем он осознает новости.

-Присаживайся, - говорит Хардин, пока тянет один из стульев патио через веранду.

Вот мой шанс, пока он спокоен в течение нескольких минут; он не находится в настроении ожидания. Он садится и кладет локти на стол между нами. Я взбираюсь на стул, чтобы сесть напротив него и пытаюсь понять, куда поместить мои руки. Я перемещаю их от стола до коленей, от коленей обратно на стол, прежде чем он берет и гладит ладонь и мои дрожащие пальцы.

-Расслабься, - мягко говорит он. Его рука теплая, и она полностью накрывает мою, давая мне толику ясности, только на одно мгновение.

-Я кое-что от тебя утаила, и это сводит меня с ума. Я должна сказать тебе это сейчас, и я знаю, что сейчас не время, но ты должен знать, прежде чем ты узнаешь это другим путем.

Он поднимает свою руку вместе с моей и прислоняется к спинке стула.

-Что ты сделала?

Я могу услышать беспокойство в его тоне, подозрение в его дыхании, которым он старается управлять.

-Ничего, - торопливо замечаю я. – Ничего, что ты предполагаешь.

-Ты не... - Он мигает несколько раз. - Ты не была... с кем-либо еще, не так ли?

-Нет! - пищу я, и качаю головой, чтобы подтвердить свои слова. - Нет, ничего такого. Я просто приняла одно решение, кое о чем, и держала его от тебя в секрете. Это не связывало меня ни с кем.

Я не уверена, приятно мне или обидно, что это было его первой мыслью. В некотором смысле, мне приятно, потому что переезд в Нью-Йорк, возможно, не будет столь же болезненным для него как, если бы я была с другим мужчиной, но я немного оскорблена, потому что он должен знать меня лучше. К своему сожалению, я делала безответственные, вредные вещи, включая Зеда, главным образом, но я никогда не спала бы с кем-то еще.

-Хорошо. - Он проводит рукой по волосам и массирует рукой мышцы шеи. - Тогда ничего хуже быть не может.

Я вздыхаю, решая просто выложить все, больше не кружа вокруг да около.

-Хорошо ...

Он поднимает руку, чтобы остановить меня.

-Подожди. Что на счет того, чтобы, прежде чем ты мне расскажешь что это, ты расскажешь почему.

-Почему, что? - Я наклоняю голову в недоумении.

-Почему ты сделала тот или иной выбор, в котором ты не даешь себе отчета, - говорит он, поднимая бровь.

-Хорошо.

Я киваю, просеивая свои мысли, в то время как он наблюдает за мной терпеливым взглядом. С чего я должна начать? Это намного труднее, чем просто сказать ему, что я переезжаю, но это лучший способ сообщить ему известие. Теперь, когда я думаю об этом, я не думаю, что мы когда-либо сделаем это. Каждый раз, когда с нами происходила какая-нибудь большая драма, мы всегда находим еще большие драмы.

Я смотрю на него еще один раз, до того, как начинаю говорить. Я хочу охватить взглядом каждый сантиметр его лица, помнить и изучать то, как его глаза могут выглядеть, настолько болезненно. Я заметила, как его розовые, мягкие губы, будто приглашают меня сейчас, но тут же вспоминаю времена, когда эти самые губы были все порезаны с одной стороны и облиты кровью после очередной драки. Я помню его пирсинг на том самом месте, где из раны сочилась кровь.

Я снова переживаю те чувства, когда холодный металл касается моих губ. Мне приходится сосредоточиться на мысли, как Хардин оттягивал свою сережку, играя с ней зубами, когда он задумывался о чем-то. И как прекрасно и заманчиво это выглядело.

Вспоминаю тот вечер, когда он взял меня на каток, пытаясь доказать, что он абсолютно нормальный парень для такой, как я. Именно тогда он ужасно нервничал и, вытащил обе свои сережки, утверждая, что он сам хотел того, но по сей день, я думаю, что Хардин снял, чтобы доказать что-то, в первую очередь себе, а потом мне. Я скучала по этим предметам некоторое время - я до сих пор скучаю иногда, но теперь мне нравится представлять то, как они на нем сексуально смотрелись.

- Хочешь поговорить об этом? - дразнит он, опираясь подбородком на руку.

- Да, - я нервно улыбаюсь. - Ладно, я приняла решение и, мне кажется, нам нужно побыть чуть-чуть отдельно друг от друга. По-моему это единственный способ, понять, что же с нами происходит.

- Время порознь? Еще? - его глаза смотрят в мои, и я тут же отвожу взгляд вниз.

- Да, еще немного. Сейчас между нами, какой-то хаос. Мне следовало сохранять дистанцию на этот раз. Мы делаем беспорядок в мире, в каком-то вечном движении из Сиэтла в Лондон. Это похоже на танец психически нездорового человека - я жду его реакции, а получаю лишь неразборчивое выражение, отрывая от него взгляд. - Неужели все так ужасно? - спрашивает тихо Хардин.

-Мы боремся больше, чем ладим.

- Это не правда, - он дергает за воротник его черной футболки. - Формально и буквально это не правда, Тесс. Это может, выглядит так, но вспомни все то дерьмо через которое мы проходили вместе. Помнишь? Мы провели больше времени смеясь, разговаривая, читая, дразня, в постели, конечно. Я имею в виду, что я могу провести долгое время в постели, - он улыбается, и я чувствую, как моя решимость слабеет.

- У нас все решается сексом. Это не хорошо, - говорю я, обозначая следующий пункт.

- Секс это не здорово? - он насмехается. - У нас с тобой внебрачный секс полный любви, мать его, и доверия. - Хардин резко смотрит на меня. Да вдобавок, это умопомрачительный, нежный секс. Но не забывай, для чего мы это делаем. И меня не ебет то, что ты хочешь свалить. Я люблю тебя, и я могу тебе доверять все мои потаенные желания.

Все, что он говорит, возбуждает во мне все чувства, несмотря на то, что этого не должно быть. Я согласна с ним, но я ведь должна быть осторожной?

Я чувствую, как Нью-Йорк ускользает от меня все дальше и дальше, поэтому решаю бросить бомбу раньше.

- Ты когда-нибудь замечал ранее признаки оскорбительного отношения?

- Оскорбительного?- Хардин звучит так, будто еле-еле хватает ртом воздух. - Ты нашла мое отношение к тебе оскорбительным? Я никогда не поднимал на тебя руку и никогда бы не смог сделать этого!- смотрю на свои руки. Челюсть сжимается.

- Нет, это не то, что я имела в виду. Это касается нас обоих. Мы делаем вещи, которые травмируют нас. Я не обвиняю тебя в физическом травмировании, - он вздыхает и запускает обе свои руки в волосы, явный признак того, что он паникует.

- Ясно, это просто очевидно, что это одно из твоих решений, главное не жить со мной в Сиэтле, - затем парень останавливается и смотрит на меня с грубой серьезностью. - Тесса, я собираюсь тебя спросить, кое о чем и хочу услышать твой искренний, честный ответ. Просто скажи первое, что придет тебе на ум, ладно?- я киваю в ответ.