Я почувствовала что-то внутри себя, когда рука моего отца дернулась в моей руке - непроизвольный мышечный  спазм, и я до сих пор не могу понять – было ли это на самом деле или мой разум создает ложное чувство надежды. Эта надежда быстро исчезла, когда я проверила его пульс снова, только чтобы ничего не чувствовать, только чтобы не остаться смотреть в его мертвые глаза.

Ной шагает и мягко качается меня, когда мы двигаемся через дом.

- Я позвоню на ее телефон позже, чтобы проверить ее. Ответьте, пожалуйста, так я узнаю, как у нее дела, - мягко произносит Лэндон.

Я хочу знать как Лэндон; надеюсь, он не видел того, что видела я, хотя все я вспомнить не могу.

Я помню, что держала в руках голову своего отца, и думаю, что я кричала или плакала, или все вместе, когда я услышала, как Лэндон вошел в квартиру. Я помню его, когда он пытался драться со мной, чтобы я отпустила человека, которого я только начала узнавать, но после этого мой разум перепрыгивает сразу на момент со скорой помощью, то вспоминая отрывки, то погружаясь в пустоту, пока я сидела на полу у Хардина в квартире.

- Я отвечу,- уверяет его Ной, и я слышу, как открывается дверь. Прохладные капли дождя приземляются на мое лицо, смывая несколько дней слез и грязи.

- Все в порядке. Мы сейчас поедем домой, все будет хорошо, - шепчет он мне, его рука убирает мокрые волосы с моего лба. Я держу  глаза закрытыми и прижимаюсь щекой к его груди; стук его сердца только напоминает мне, когда я прижимала ухо к груди отца, не найдя ни сердцебиения, ни дыхания.

- Это нормально, - говорит Ной снова. Это как в старые добрые времена, он опять приходит мне на помощь, как раньше,  после пьяных выходок моего отца, сеющих хаос.

Но в этот раз нет теплицы, чтобы скрыться там. В этот раз есть только тьма, в которой негде спрятаться.

- Сейчас мы поедем домой,- повторяет Ной, усаживая меня в машину. Дорогой Ной, милый человек, он не знает, что у меня нет дома?

Стрелки на моих часах движутся так медленно. Чем дольше я смотрю на них, тем больше мне кажется, что они издеваются надо мной, замедляя свой ход с каждой секундой. Моя старая спальня выглядит такой большой, что я могу поклясться – раньше она казалась крошечной комнатушкой, но теперь она выглядит огромной. Может это потому, что я чувствую себя маленькой? Я чувствую свет, она светлее, чем в прошлый раз, когда я спала на этой кровати. Я чувствую, что могла бы уплыть, и никто бы этого не заметил. Мои мысли не нормальны, я знаю это. Ной говорит мне это каждый раз, пытаясь вернуть в реальность. Он сейчас здесь: Ной не отходил от меня с тех пор, как я легла в постель, Бог знает сколько времени назад.

- Ты будешь в порядке, Тесса. Время все лечит. Помнишь, что всегда говорил наш пастор?

Голубые глаза Ноя беспокоятся за меня. Я, молча, киваю, продолжая смотреть на часы, висящие на стене.

Ной тащит вилку по тарелке с едой, принесенной час назад.

- Твоя мама собирается прийти и заставить тебя съесть обед. Уже поздно, а ты так и не притронулась к своему обеду.

Я смотрю в окно, отмечая тьму. Когда солнце исчезнет? И почему оно не возьмет меня с собой?

Нежные руки Ноя обхватывают мои ладони, и он просит посмотреть на него.

- Просто откуси пару раз, так она оставит тебя в покое. – Я тянусь к подносу, не желая усложнять его отношения с моей матерью, я знаю, что он и так спорил с ней.

Я подношу черствый хлеб к своему рту, и стараюсь, чтобы меня не стошнило от жесткого мяса. Я считаю время, что сделать пять укусов и проглотить, запив водой комнатной температуры, оставленной мне с утра.

- Мне нужно вздремнуть, - говорю я Ною, когда тот предлагает мне немного винограда.

- Не хочу больше, - отодвигая тарелку, отвечаю я. Вид еды вызывает у меня тошноту.

Я ложусь и прижимаю колени к груди. Ной напоминает мне о времени, когда мы заработали неприятности, кидаясь виноградом во время воскресной службы,  когда нам было по двенадцать.

- Я думаю, что это самое бунтарское из всего, что мы делали, - говорит он с мягким смехом. Этот звук меня усыпляет.

- Ты не пойдешь туда. Последнее, что нам нужно, чтобы ты сидел с ней. Она спит впервые за несколько дней, -  слышу я  мамин голос из коридора.

С кем она разговаривает? Я не сплю? Я опираюсь на локти, и кровь приливает к моей голове. Я так устала, так устала. Ной здесь, в моей детской кровати, спит рядом со мной. Это все кажется таким знакомым. Я чувствую себя по-другому, и немного дезориентировано.

- Я здесь не для того, чтобы навредить ей, Кэрол. Ты должна это понимать.

- Ты, - мама пытается отбиваться, но ее перебивают.

- Ты также должна знать, что я до сих пор не трахал ее, как ты говоришь.

Дверь моей комнаты открывается, и последний человек, которого я думала, что увижу, проталкивается мимо моей разгневанной матери.

Тяжелая рука Ноя напротив меня, вдавливает меня в кровать. Он обнял меня за талию, пока мы спали, мое горло горит, при виде Хардина. Его зеленые глаза в ярости от увиденного. Он пересекает комнату и с силой отрывает руку Ноя от моего тела.

- Что, -  Ной с испуга просыпается и вскакивает на ноги. Когда Хардин делает еще один шаг ко мне, я перебираюсь через кровать, и моя спина ударяется о стену, сильно. Достаточно сильно, чтобы выбить воздух из моих лёгких, но я все равно продолжаю отгораживаться от него. Я кашляю, и взгляд Хардина смягчается.

Почему он здесь? Он не может быть здесь, я не хочу, чтобы он находился здесь. Он причинил мне достаточно боли, и он не может просто появиться здесь и собрать все осколки.

- Черт! Ты в порядке? -  Его татуированная рука тянется ко мне, и я делаю первое, что приходит на мой извращенный ум: я кричу.

Глава 24

ХАРДИН

Ее крики заполняют мои уши, мою пустую душу, мои легкие, пока они наконец-то не прекратились, потому что я не уверен, что смог бы еще выдержать.

- Что ты здесь делаешь? - Ной вскакивает на ноги и идет между мной и маленькой кроватью, как какой-нибудь чёртов белый рыцарь, назначенный для ее защиты… от меня?

Она все еще кричит; почему она кричит?

- Тесса, пожалуйста… Я не уверен, что именно я прошу, но ее крики превратились в кашель, а ее кашель превратился во всхлипывание, а всхлипывание превратились в звуки удушья, которые я просто не могу вынести. Я делаю осторожный шаг к ней и она, наконец, делает вдох.

Ее испуганные глаза все еще смотрят на меня, прожигая дыру во мне, которую только она сможет заполнить.

- Тесс, ты хочешь, чтобы он был здесь? - спрашивает Ной.

Это занимает каждую каплю моего самообладания, чтобы игнорировать то, что он находится здесь, и он действительно раздражает меня.

- Дайте ей воды! - говорю я ее маме. Она игнорирует меня.

Затем, невероятно, голова Тессы двигается быстро туда - сюда, отвергая меня.

Это вызывает у ее импровизированного защитника реакцию, чтобы тыкать в меня пальцем и стать смелым.

- Она не хочет, чтобы ты был здесь.

- Она не знает, чего она хочет. Посмотри на нее, - я вскидываю руки в воздух и сразу чувствую ухоженные ногти Кэрол впившиеся в мою руку.

Она съехала с катушек, если думает, что я уйду. Разве она не знает, что она не может  держать меня вдали от Тессы?

Ной наклоняется в мою сторону:

- Она не хочет тебя видеть и тебе лучше уйти.

Мне все равно, что говорит этот малыш, даже если он, кажется, вырос, и у него появились мышцы, с последней нашей встречи. Он ничто для меня. Он скоро узнает, почему люди даже не пытаются встать между мной и Тессой. Они знают это лучше, но и он тоже узнает.

- Я не уйду, - обращаюсь я к Тессе. Она все еще кашляет, но всем, кажется на это все равно. - Кто-нибудь даст ей чертовой воды! – кричу я, и в маленькой комнате мой голос эхом разносится по комнате.

Тесса хнычет и подтягивает колени к груди.

Я знаю, что ей больно, и я не должен быть здесь, но я также знаю, что ее мама и Ной никогда не смогут по-настоящему быть с ней. Я знаю Тессу лучше, чем эти двое вместе взятые, и я никогда не видел ее с такой стороны, так что наверняка ни один из них не будет иметь понятия, что делать с ней, пока она в таком состоянии.