Он не стучит - я знала, что он не будет - прежде чем войти в  комнату.

Я сижу на кровати, скрестив ноги перед собой, защищаясь. Я видимо вызову у него   жалость: с глазами, горящими от слез сожаления и кожей, пахнущей им.

- Почему ты ушла? - Его волосы влажные и вода капает на лоб,  его руки упираются в голые бедра, а шорты висят слишком низко.

- Это не я ушла. Ты  ушел, - говорю я упрямо.

Он несколько секунд безучастно смотрит на меня. - Я думаю, ты права. Вернешься? - Он облекает требование в вопрос, и я борюсь с собой, чтобы не встать с кровати.

- Я не думаю, что это - хорошая идея. - Я отвожу глаза от его пристального взгляда, и он шагает через комнату, чтобы сесть напротив меня на кровати.

- Почему это? Я сожалею, что волновался, я просто не знал, что думать, и если быть чертовски честным, я не доверял себе, чтобы не сказать тебе что-то не то, таким образом, я полагал, что мне нужно покинуть комнату и очистить голову.

Почему он не вел себя так  прежде? Почему он не мог быть честным и уравновешенным, когда мне это было нужно? Почему мне нужно было оттолкнуть его, чтобы он захотел измениться?

- Я хочу, чтобы ты, по крайней мере, сказал бы мне об этом вместо того, чтобы просто оставить меня там одну. - Я киваю, собирая крошечные остатки сил. - Я не думаю, что мы снова  должны оставаться наедине.

Его глаза стали дикими. - О чем ты говоришь? - он рычит. Это слишком для уравновешенного.

Я держу руки скрещенными. - Я хочу быть здесь для тебя, и я буду - если ты захочешь поговорить о чем-нибудь или выговориться, или если ты просто захочешь, чтобы кто-то был рядом - но я действительно думаю, что мы должны оставаться вместе только в общих комнатах. Как гостиная или кухня, например.

- Ты не серьёзно, - он усмехается.

- Вполне.

- Общие комнаты?  С Лэндоном, выступающим в роли нашей Элинор Тилни? Это смешно, Тесс. Мы можем быть в одной комнате без проклятой компаньонки.

- Я ничего не говорила о компаньонках. Я просто думаю о том, как все есть сейчас, - я вздыхаю. - Я думаю, что вернусь  в Сиэтл в течение нескольких дней. - Я еще решила не до конца, но теперь, когда я сказала об этом, слова обрели смысл. Я должна забрать и подготовить свои вещи к переезду в Нью-Йорк, и я скучаю по Кимберли. Еще мне назначено к доктору, о чем я пытаюсь не думать, и я не вижу никакой  пользы от пребывания в доме Скотта. Снова.

- Я поеду с тобой, - он предлагает просто, как будто это самое простое решение.

- Хардин...

Без приглашения он садится на кровать, голый по пояс. - Я хотел подождать, прежде чем сказать это, но я съехал из той квартиры и переезжаю в Сиэтл, тоже. Это - то, чего ты хотела все время, и я готов сделать это. Я не знаю, что сдерживало меня так долго. Он с силой проводит рукой по волосам, так что высохшие пряди встают беспорядочной волной.

Я качаю головой. - О чем ты говоришь? - Теперь он хочет переехать в Сиэтл?

- Я найду для нас хорошее место. Это не будет особняк как, ты привыкла у Вэнса, но это буде лучше, чем ты можешь снять самостоятельно.

Хотя я знаю, что его слова не подразумевали оскорбления, но они так прозвучали, и я немедленно бросаюсь в крайность. - Ты не снимешь его, - я обвиняю его, поднимая руки. - Ты упустил весь смысл!

- Какой смысл? Почему должен быть какой-нибудь смысл? - Он придвигается немного ближе. - Почему мы не можем просто быть, и почему ты не можешь просто позволить мне показать тебе то, каким я могу быть для тебя? В этом не должно быть смысла, потому что ты любишь меня, но и не позволяешь себе быть со мной. - Он накрывает мою руку своей.

Я отдергиваю ее. - Я хочу согласиться с тобой, и я хотела бы попасть в этот выдуманный мир, где наши отношения могли бы работать, но я делала это слишком долго, и я не могу делать этого больше. Ты попытался предупредить меня прежде, и ты давал мне шанс за шансом увидеть неизбежность, но я все отвергала. Но я вижу это теперь, хотя я видела, что мы были обречены еще с самого начала. Сколько раз мы будем говорить об этом?

Он смотрит на меня проницательными зелеными глазами. - Столько, сколько понадобится, чтобы ты изменила свое мнение.

- Я никогда не могла изменить твое; что заставляет тебя думать, что ты сможешь изменить моё?

- То, что только что произошло между нами, не сделало это очевидным для тебя?

- Я хочу, чтобы ты был частью моей жизни, просто не таким образом. Не как мой парень.

- Муж? - Его глаза полны веселья и... надежды?

Я уставилась на него, пораженная, что он посмел... - Мы не вместе, Хардин! И ты не можешь предложить мне брак, потому что ты думаешь, что я передумаю - я хотела, чтобы ты хотел жениться на мне, а не предложил это как последнее средство!

Его дыхание ускоряется, но его голос ровный. - Это не последнее средство. Я не играю в игры с тобой - я извлек свой урок из них. Я хочу жениться на тебе, потому что я не могу представить себе другой жизни, и ты можешь сказать мне, что я неправ, но ты знаешь, что мы можем пожениться теперь. Мы не будем порознь, и ты знаешь это.

Он кажется настолько уверенным в себе и уверенным в наших отношениях, и снова я смущена и не могу решить, должна ли я быть сердитой или я должна быть довольна его словами.

Брак перестал быть для меня той ценностью, как это было несколько месяцев назад. Мои родители никогда не были женаты; я с трудом поверила в это, когда я узнала, что они симулировали брак, чтобы успокоить мою мать и моих бабушку и дедушку.

Триш и Кен были женаты, и это юридическое закрепление не смогло спасти их тонущий корабль. Какой смысл в том, чтобы быть женатыми? Это почти никогда не работает так или иначе, и я начинаю видеть, что это - смешное понятие. Это изощренный, способ, которым вдалбливают в наши головы идею того, что мы должны обещать нас другим и зависеть от этого человека как от нашего источника счастья.

К счастью для меня, я, наконец, узнала, что могу больше ни от кого не зависеть, для того, чтобы быть счастливой. - Я не думаю, что захочу замуж когда-нибудь.

Хардин резко вдыхает, и его рука двигается к моему подбородку, - Что? Ты не имеешь это ввиду. - Его глаза ищут мои.

- Да, я действительно имею в виду это. Какой смысл? Это никогда не работает, и развод не дешевый. - Я пожимаю плечами и игнорирую испуганное выражение, появившееся на лице Хардина. - Что, черт возьми, ты говоришь? С каких пор ты стала такой циничной?

Цинична? Я не думаю, что я цинична. Я просто должна быть реалистом и не продолжать требовать окончания сборника рассказов, который я никогда не буду, очевидно, иметь. Но это также не значит, что я буду мириться с его вечными уходами-возвратами.

- Я не знаю, так как я поняла, как безнадежно глупа я была. Я не обвиняю тебя в разрыве со мной. Я была одержима мечтой о жизни, которую я никогда не смогла бы иметь, и это видимо доводило тебя до безумия.

Хардин проводит рукой по волосам, он всегда так делает, когда нервничает. - Тесса, ты говоришь сумасшедшее дерьмо. Ты ничем не была одержима. Я был просто придурком. Он стонет в расстройстве и становится на колени передо мной. - Бля, теперь посмотри, о чем я заставил тебя думать! Это все последствия.

Я встаю, ненавидя, что чувствую себя виноватой, что сказала правду о том, что я чувствую. Я и так внутренне нахожусь в противоречии, и быть в этой небольшой комнате с Хардином не помогает. Около него я не могу сосредоточиться, и я не могу придерживаться своей обороноспособности, когда он смотрит на меня будто каждое из моих слов, оружие против него - независимо от того, насколько они правдивы, это все еще заставляет меня сочувствовать ему, когда я не думаю, что я должна.

Я всегда так быстро судила женщин, которые чувствовали то же самое. Наблюдая чрезмерно драматические отношения на экране, я быстро навешивала женщине ярлык слабой, но это не так просто или шаблонно.

Нужно столько вещей учесть, судя кого-то, и я признаю, прежде чем я встретила Хардина, я делала это слишком часто. Кто я такая чтобы судить людей и их поступки, основанные на их чувствах? Я никогда не знала, насколько сильными те глупые эмоции могли быть; я не могла постичь напряжение, которое можно было чувствовать. Я никогда не понимала, как любовь может пересилить здравый смысл, и страсть настичь логику, или как расстраивает понимание того, что никто больше действительно не знает, что ты чувствуешь - никто не может судить меня за то, что я была слабой или глупой, никто не может указывать мне, что чувствовать.